С.Кравченко, И.Крылов

УРОВНЕВАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

(критика концепции целостности И.З. Цехмистро)

назад в оглавление вперед

"Глава 4. Космологическая проблема"

Как мы уже видели в предыдущей главе, в концепции целостности есть как достоинства, так и значительные недостатки, которые позволяют говорить о ее неполноте, точнее о не фундаментальности. Последнее все явственнее проявляется с переходом от примеров проявления свойства целостности (уровневости) к построению целостной картины мира, то есть речь идет о следствиях, которые как раз и представляют собой процедуру применения данного свойства к описанию того или иного вида реальности. Как было показано, целостная интерпретация квантовой механики имеет существенный недостаток, так как в ней не совсем корректно определены причины квантовых свойств и парадоксов квантового описания. Именно в этой части стало очевидно, что автор не вполне адекватно определяет свойство целостности мира как неделимой единицы, то есть того, что под этим определением подразумевается.

Дело в том, что если свойство существует, это уже гарантирует, что его можно отразить в рациональной форме, то есть описать его действие посредством понятий и образов, каковое описание можно применять к моделированию и предсказанию поведения объектов. Но именно это свойство закона сам автор и отрицает. Видимо невозможность данного закона в той формулировке, которая ему дана в концепции целостности, быть примененным для построения наглядной и понятной, главное непротиворечивой картины мира, и заставила автора произнести следующие слова: «…таким новым понятием, необходимым здесь, является абстрактное, ненаглядное, чувственно (или эмпирически) невыразимое свойство целостности мира…» (250).

Выразим принципиальное несогласие с таким агностическим восприятием определения хотя бы и фундаментального свойства. По нашему глубокому убеждению, любое свойство может быть определено только посредством описания (пусть не наглядного, чисто абстрактного, математического, как квантовый формализм) его характерных черт, его действия, его проявления в изменениях объектов и их отношений, что собственно и пытался сделать на всем протяжении книги сам автор. Другое дело, что его определение не выражает сущностные особенности данного свойства, почему и возникла необходимость в признании его «ненаглядности», и чувственной невыразимости. Но, опять же подчеркнем, нет не только некой «наглядности», нет и формализма «целостности», порядка применения понятия (свойства) к исследуемым образам. Есть только внутренняя убежденность автора в истинности своих озарений, что, может быть, и достойно уважения, но не достаточно для научного признания.

Как раз именно способность свойства быть примененным к построению как целостной картины мира, так и отдельных ее участков должно свидетельствовать о наглядности действия этого свойства. И если оно таковым не является, то видимо понимание оного еще не достигло той степени наглядности и конкретизации, которая бы делала его применение не интуитивным, а рациональным.

Недостаточность данного определения целостности, как единой неразложимой единицы, проявляется и в данной главе, когда на наш взгляд автор не замечает очевидных противоречий в традиционных решения космологической проблемы с его же собственной точкой зрения на свойство мира быть целостным.

Наша цель в комментировании данной главы будет заключаться в обнаружении слабых мест концепции, а так же в демонстрации собственного (уровневого) определения свойства «целостности» путем его применения для построения космологической картины мира.

"1. Две концепции пространства и времени"

По мнению И.З. Цехмистро существует на данный момент две концепции пространства-времени. Первая связана с именем Демокрита, и свое законченное развитие в науке получила в трудах И. Ньютона. Эта концепция абсолютного пространства-времени, в которой пространство и время являются абсолютными, то есть своего рода вместилищем материи: «Сразу скажем, что эта концепция абсолютного пространства и времени, родившись в повседневном опыте человека, оказалась весьма удобной для обобщения на ее основе навигационного опыта … Великое оправдание этой концепции пространства и времени мы находим в классической механике, ибо она лежит в ее основе» (227). Пустота в данной концепции имеет «статус самостоятельной геометрической сущности, обладающей собственными свойствами: трехмерно протяженностью, однородностью, изотропностью,  бесконечностью и т.п.» (там же).

По мнению автора наиболее существенными недостатками данной концепции являются: «вводимый в этой концепции абсолютный разрыв между материей (реальностью) и пространством и временем. Пространство само по себе и время само по себе могут существовать и тогда, когда нет ничего их наполняющего, никакой материи, атомов и т.д. … Да и само содержание этих понятий (изотропность, однородность, трехмерность, время необратимо, направлено от прошлого к будущему(И.К.)) также остается достаточно темным: некие изначальные геометрические формы бытия.» (228). 

Другая концепция пространства и времени происходит от идей Аристотеля, и полагает невозможность подразумевания пространства и времени в отрыве от материи, от объектов. Это концепция реляционного пространства и времени. «Согласно А. Эйнштейну к ней приходят, давая отрицательный ответ на вопрос, имеет ли слово «место» значение, не зависимое от материальных предметов. В этом случае пространство предстает как вид порядка материальных объектов и ничего более» (229). Иными словами – это отношения порядка, или топологические отношения. «Отличительной особенностью реляционной концепции пространства времени является то, что и сами пространство и время, и все их свойства являются полностью производными от материи и ее движения и, следовательно, должны быть выведены и объяснены из свойств физических тел и их взаимодействий» (229). Опыты Майкельсона-Морли, а так же преобразования Лоренца, модель четырехмерного пространства событий требовали поиска физического смысла этих преобразований. Эта проблема была решена «с созданием специальной теории относительности, в которой был осуществлен последовательный переход от концепции абсолютного пространства и времени к реляционной концепции, с точки зрения которой все эти и им подобные, так называемые релятивистские преобразования, не связаны с какими-либо физически-субстанциальными изменениями в движущихся телах, а имеют сугубо кинематическую природу и зависят от выбора наблюдателем системы отсчета» (231).

Однако СТО была применима к только к инерциальным системам. А. Эйнштейн задался целью «распространить принцип относительности и на неинерциальные (т.е. произвольно движущиеся) системы отсчета» (232). Он «в поисках путей распространения принципа относительности на неинерциальные системы отсчета в качестве отправного пункта избрал известный еще Галилею принцип эквивалентности инертной и тяжелой массы. … Таким путем он пришел к теории, в которой поле тяготения как определенная физическая сущность в пространстве-времени исчезает, оказавшись полностью геометризированным и замечательным образом представленным просто метрическими свойствами самого пространства-времени» (233). Движение же тел происходит по геодезическим линиям, то есть кратчайшим расстояниям между этими объектами.

Далее, в завершении главы, автор пишет, что «сегодня, благодаря теории относительности мы твердо знаем, что пространство и время являются вторичными по отношению к материи, и ее состоянию дифференцированности, множественности. Эти понятия выражают отношения, которые складываются на множестве материальных объектов, обладающих конечной массой покоя, ибо только на множестве таких объектов эти отношения могут быть физически верифицированы, например, с помощью обмена световыми сигналами; и только с объектом с конечной массой покоя может быть связана имеющая физический смысл система отсчета» (234).

Уровневая концепция предпочитает не расточать благодарности великим теориям, а использовать методологию научного познания, прежде всего логику. Сущность следует описывать не по внутренним озарениям и не по заключениям общепризнанных авторитетов, а потому, как она себя являет. А являет она себя множеством различающихся событий. Вот это и должно быть отправным пунктом для всех представлений, безразлично каких, целостности, множественности, пространства, времени и так далее. Исходя из этой логики мы уже сделали ранее множество заявлений, в том числе и на затронутую тему. По этой логике исходным, первичным, потому неопределяемым, но вполне описательным понятием будет физическое событие. Та же логика требует, чтобы все остальные понятия были переопределены и охарактеризованы через первичное понятие физического события и его индивидуальные и множественные характеристики. Исходя из этой логики мы и попробуем дать некоторые определения, без которых достаточно трудно обойтись.

Прежде всего необходимо констатировать, что понятие материи перестает быть фундаментальным и самоопределяемым. Чтобы не уходить слишком далеко от традиционного понимания под материей будем понимать множества физических событий, в которых имеет место сохранение инвариантных характеристик. Таким образом, изначально, по определению исчезает необходимость рассмотрения всех вариантов невзаимодействующей «материи», как несуществующего фантома. В частности, такой материальный объект, как элементарную частицу можно определить как последовательность событий, в которой имеют место сохранение инвариантов последовательности, не являющиеся прямыми характеристиками самих отдельных событий, таких как масса (энергия) покоя, заряд, спин и т.д. То есть материя – суть образ событийных множеств, в частности событийных последовательностей. Поэтому понятие движения материи не есть понятие «движения» событий, последнее есть нонсенс, что отмечено еще в апориях Зенона. Движение материи есть изменение образа, что является отражением в образе факта не тождественности образующих его событий и порождающих его множественных отношений физической реальности.

Уровневая концепция предпочитает не плодить сущности без необходимости, поэтому не может согласиться с концепцией абсолютности, самостийности пространства и времени. Они не только излишни в таком качестве, но, как показала ОТО, противоречат экспериментальным фактам. Понятие пространства или поля событий (пространства – времени) можно ввести как понятие множественных отношений между событиями, безразлично, что под этим конкретно подразумевается, топологические отношения, координатные отношения и пр.  Понятно, что такое определение изначально не ставит одни события в какое-то особое положение по отношению к другим, потому пространство событий не может быть никаким другим, как изотропным и однородным. Несколько хуже положение с мерностью пространства, определение не задает его. В этом плане вопрос осложняется тем, что мы сами являемся событийными множествами, частью пространства событий, потому наши образы не могут основываться на «внешнем взгляде» по отношению к пространству событий по его принципиальной невозможности для нас.

Наши образы – это «взгляд» на пространство событий изнутри, «взгляд» по его сечениям, «взгляд», интегрированный по отношению к отдельным событиям, потому «взгляд» заведомо образный. Поэтому утверждение о размерности пространства событий должно исходить из утверждений о множественных отношениях его наиболее общих образов. Как выше отмечалось наиболее адекватным общим образом событийного множества является его представление в виде непрерывной многофазной среды поликвантовой плотности, обладающей вследствие этого Лоренц-инвариантными свойствами. Разработка топологии такого рода среды и даст ответ на вопрос о размерности этого образа, множественных отношениях его фазовых локальностей. Первая прикидка ответа дана в статье «Геометрия физического пространства» (http://www.new-idea.narod.ru/gfp).

Лоренц-инвариантность среды, как образ событийного множества, исключают введение для него понятия движения, а, значит, понятия пространства и времени применительно к самой среде. Эти понятия могут быть введены только относительно, применительно только по отношению к конкретному событийному множеству, событийной последовательности. Для этого можно вернуться к такому событийному множеству, как элементарная частица. Для начала этот образ можно аппроксимировать от отдельных событий и представить событийную последовательность ломаной кривой, которую назовем мировой линией частицы. Положение этой кривой в событийном поле выделит в пространстве событий особые направления, связанные с образом данной частицы. Направление, коллинеарное мировой линии частицы, будет временем, ортогональные направления – пространственными или изотропными. К любой точке мировой линии частицы вершинами приложимы два изотропных конуса, самыми важными характеристиками в данном случае которых для нас будет информационная содержательность, один из которых потому можно будет назвать опорным, второй – информационным. Отношения этих конусов и предопределят направление вектора времени. Собственно, это реляционная концепция, избавленная от некоторого материально-вещественного преклонения и с некоторым «рассеянием темноты» в отношении содержания употребленных понятий.

Данная концепция представляется нам особенно выигрышной по отношению к понятию вакуума, которое даже уважаемая теория относительности считает не более, чем пустотой, хотя и наделяет парадоксальным образом ее некой геометрией, что ставит саму теорию в двусмысленное положение. С одной стороны она «дает отрицательный ответ на вопрос, имеет ли слово «место» значение, не зависимое от материальных предметов», то есть рассматривает понятие пространства, как сугубо материальные отношения, с другой стороны в ней «поле тяготения как определенная физическая сущность в пространстве-времени исчезает, оказавшись полностью геометризированным и замечательным образом представленным просто метрическими свойствами самого пространства-времени», что дистанцирует пространственные отношения от отношений материальных. Уровневая концепция автоматически определяет понятие вакуума как понятие материальной, потому взаимодействующей Лоренц-инвариантной вакуумоподобной среды, обладающей весьма нетривиальными свойствами, на которые только в последнее время обращено серьезное внимание.

"2. Релятивистские космологические модели и проблема бесконечности мира"

Далее читаем: «столь глубокая связь между пространством-временем и материей, вскрытая теорией относительности, сразу же позволила поставить вопрос о глобальных свойствах пространственно-временной структуры мира. Уже в 1916 г., на следующий год после создания общей теории относительности, А. Эйнштейн построил первую релятивистскую космологическую модель Вселенной, в которой пространство оказалось замкнутым и, следовательно, конечным» (234).

Надо, однако, обратиться к причинам, которые заставили Эйнштейна придти именно к такой модели. Вот что пишет по этому поводу астрофизик, В.М. Липунов, в своей статье: «Принцип Маха и энергия космического вакуума»: «В своей работе Альберт Эйнштейн (1916) дает последовательное идеологическое обоснование введенной им ОТО, которое начинается с обсуждения принципа Маха. Напомним, что принцип Маха устанавливает связь инерции тел с существованием других масс и может быть кратко сформулирован утверждением: в пустой Вселенной нет инерции. Ньютоновская механика, как и специальная теория относительности, обладают одним принципиальным недостатком, пишет Эйнштейн, и поясняет на следующем простом примере: Возьмем в абсолютно пустой Вселенной два одинаковых жидких тела, которые вращаются вокруг общей оси проходящей через их центры. Два наблюдателя измеряют форму тел и приходят к взаимоисключающим результатам. Первый сообщает, что, поскольку тело покоится относительно пустого пространства O1 оно имеет форму шара, а второй сообщает, что поскольку тело вращается относительно пустого пространства O2 – оно вытянуто по экватору.

Ответ на вопрос – кто же прав, может быть признан удовлетворительным с теоретико-познавательной точки зрения лишь в одном случае – когда обстоятельство, указанное в виде причины, наблюдаемо.

Очевидно, пока пространства O1 и O2 пусты, между ними невозможно установить разницы, то есть различия между ними не наблюдаемы. Следовательно, делает вывод Эйнштейн, пространство должно задаваться какими-то дополнительными массами.

Фактически, это сразу приводит к пониманию того, что теория гравитации должна быть геометрической теорией, то есть теорией отношений материальных тел, в которой пространство-время задается и определяется распределением в нем материи. Естественно, в силу сравнительной разреженности нашего пространства, удалив эти “причинные” массы на бесконечность и Эйнштейн пытается построить космологию (пространство-временной континуум) с удаленными на бесконечность массами. Однако эта попытка приводит к неудаче – граничные условия на бесконечности не задаются и, кроме того, Вселенная становится нестатичной (в силу притяжения тех же масс).

 Вот тогда находится остроумное решение. Раз невозможно априори задать универсальные граничные условия на бесконечности, то нужно сделать так, чтобы на этой бесконечности не было не нулевых условий и тогда вопрос сам по себе отпадет. То есть, следует построить статический уравновешенный мир. И здесь ему пришлось ввести антигравитацию – лямбда-член, который, к счастью, не менял требования ковариантности уравнений ОТО. Вселенная получилась странная – сила притяжения распределенного однородного вещества уравновешивалась антигравитацией космологического члена, но стоило слегка толкнуть мир – и он неизбежно стал бы сжиматься или расширяться. А это было немыслимо, поскольку универсальное свойство отношений тел – инерционная масса оказалась бы зависящей от времени». (www.pereplet.ru)

Кажется весьма странным, что автор концепции целостности прошел мимо этого обстоятельства, заставившего А.Эйнштейна принять такую модель. Даже исходя из признания конечности скорости передачи любого фундаментального взаимодействия, и определения сущности гравитационных пространственно-временных свойств мира, возникает нецелостный подход, рассматривающий возникновение гравитации, как следствие воздействия друг на друга двух масс, который должен был бы быть исключен из рассмотрения автором концепции целостности в самом начале. Неизбежно чисто множественное представление о природе гравитационного взаимодействия требовало наличия гравитирующих масс  для существования этого взаимодействия.

Тот факт, что И.З. Цехмистро остановился на том варианте, из которого следует концепция Большого Взрыва и понятие сингулярности, вызывает недоумение, хотя все становится относительно понятным, если иметь в виду то понятие целого, которое он предлагает как некую вещь-в-себе. Именно отсутствие у этого понятия адекватного содержания, отражающего действие фундаментального свойства физической реальности, делает возможным прямые отступления в сторону от первоначального тезиса о недопустимости чисто множественного (в том числе и о как бесконечно делимом) представления об устройстве мира.

Неудивительно, что Эйнштейновская модель Вселенной давала ей черты неустойчивости, нестационарности и при определенных условиях, даже без толчка извне, она должна была или бесконечно расширяться или, в конце концов, сжиматься. То есть, такая модель, предложенная А. Эйнштейном содержала в себе противоречие: будучи призванной обосновать стационарность Вселенной, она содержала в себе основание ее принципиальной нестационарности, на что обратил внимание А.А. Фридман.

Собственно говоря, это следовало из той же ОТО, где пространство-время, как абстракции отношений притяжения материальных сущностей, дополнены совершенно нематериальной силовой составляющей лямбда-члена. На бесконечности такие отношения могут быть заданы, но отсутствие материальной «привязки» отношений антигравитации, при заведомой нелинейности отношений тяготения, гарантировало возникновение локальных неустойчивостей, перерастающих, в конечном счете, в глобальные. Поэтому предложенная концепция Вселенной с лямбда-членом, который глобально как бы ограничивает действие гравитации и уравновешивает ее, фактически была концепцией введения глобальных событий, глобального времени. Таковое решение нестационарно, достаточно существования любой, сколь угодно малой, дифференциации материи по плотности, что наблюдается и отнюдь не в малом количестве, чтобы оно было нарушено. Именно этот, тоже множественный, подход к решению проблемы гравитации и предопределил дальнейшее развитие космологических теорий.

И дело даже не в том, что они не верны с точки зрения здравого смысла или рациональности, а они неверны и методологически, так как основаны на интерпретации определенной, в конкретной исторической ситуации возникшей, гипотезы, сформулированной в рамках классических представлений о сущности физических процессов связанных с микромиром. Но самое главное, они противоречат явлениям, фактам.

С другой стороны, если просто удовлетвориться определением целого как неделимого, из этого следует, что для его существования и проявления его свойств вовсе не обязательно иметь некоторые противодействующие сущности, поскольку по научному определению понятия целого как неделимого, ни о каких внутрицельных, внутринеделимых отношениях речи быть не может. Пространство и время не могут быть определены как некие отношения внутри ЦЕЛОГО, так как это чисто множественный подход, представляющий мир разложимым на множества, хотя бы и взаимодействующие только между собой (то есть имеющий конкретные исчисляемые параметры).

 С другой стороны возникает вопрос о природе той сущности, которую называют дограничной, которая остается, вопреки всем понятиям ЦЕЛОГО и определениям понятия Вселенной, как бы за пределами Вселенной. Развивающаяся и коллапсирующая, или даже раздувающаяся Вселенная является именно множественной, порождена отношениями объектов, и не является целой неделимой на множества и подмножества, что для концепции целого есть неразрешимая и сознательно элиминированная проблема. Странным, в этой связи, звучит из уст сторонника принципа целостности мира такое утверждение: «В результате на сегодня ни у кого нет сомнений в том, что вся наблюдаемая Вселенная с присущей ей пространственно-временной структурой сама является, как и все в этом мире, имеющей свое начало и свой конец, и существует не более 18-20 млрд. лет, возникнув из какого-то принципиально иного состояния материи» (236). По крайней мере, у нас такие сомнения есть, и они обоснованы фактами.

Данные наблюдений показывают, что в крупных масштабах Вселенная однородна и изотропна. Грубо говоря, это означает, что в любой сфере с фиксированным достаточно большим диаметром (достаточным считается число ~ 300 миллионов световых лет) содержится приблизительно одинаковое число галактик. Утверждение об однородности и изотропности Вселенной в больших масштабах принято называть Космологическим Принципом. Вопрос, однако, в том, что космологический принцип и теория Большого Взрыва находятся в вопиющем противоречии.

Обозревая наблюдаемую область Вселенной, не стоит забывать о конечности скорости распространения света. Мы смотрим не в пространство, мы смотрим по изотропному конусу, то есть в пространство - время. Наблюдая объекты, расположенные на расстоянии 15 миллиардов световых лет, мы не только наблюдаем их на столь гигантском расстоянии, но и в гигантском прошлом - 15 миллиардов лет назад. Если по теории Большого Взрыва 7,5 миллиардов лет назад вещество было вдвое плотнее, то есть сейчас, наблюдая галактики на этом, легко доступном к наблюдению расстоянии, мы должны были бы фиксировать вдвое более плотное расположение галактик. А на расстояниях в 14 миллиардов световых лет их плотность должна быть в 15 раз выше. Таким образом, если придерживаться теории Большого Взрыва, то картина должна быть совершенно обратной - наша область должна была бы выглядеть «островком простора» на фоне все более скучивающейся в прошлом Вселенной. Констатация наблюдательного факта, «что в любой сфере с фиксированным достаточно большим диаметром (достаточным считается число ~ 300 миллионов световых лет) содержится приблизительно одинаковое число галактик» есть приговор гипотезе Большого Взрыва, поскольку она является не только утверждением о распределении материи в пространстве, но и о динамике распределения во времени, то есть является констатацией факта неизменности наблюдаемой плотности галактик во всем наблюдаемом временном интервале. Надо быть полностью лишенным научного мышления, чтобы быть приверженцем одновременно и теории Большого Взрыва, и космологического принципа, ради гипотезы игнорировать факты.

Не менее парадоксально упоминание реликтового излучения в качестве факта в пользу гипотезы Большого Взрыва. Следует отметить высочайшую изотропность приходящего к нам на Землю  реликтового микроволнового излучения, угловые флуктуации яркости которого не превышают 0.001%. Измерение реликтового излучения в разных направлениях на небе показало, что на фоне средней интенсивности излучения, имеющего чернотельную температуру Т = 2.73 К (T = 2.725 +/- 0.001К,), наблюдаются два полюса с плавным переходом между ними. В направлении на созвездие Льва регистрируется теплый полюс, где температура излучения на 3.5 мК выше средней, а в противоположном направлении (на созвездие Водолея) - прохладный полюс, где она на столько же ниже средней. Наличие такой дипольной вариации температуры с амплитудой чуть более 0.1% не противоречит тому, что было сказано выше о высокой однородности реликтового излучения, поскольку эта вариация не имеет отношения к самому излучению, а лишь отражает движение наблюдателя по отношению к нему (согласно эффекту Доплера, в том направлении, куда движется Земля, интенсивность излучения выше, а в противоположном - ниже). Многолетние наблюдения реликтового излучения легко выявляют годичное обращение Земли вокруг Солнца. За пределом Солнечной системы также известны источники притяжения, вынуждающие Землю двигаться относительно реликтового излучения: вместе с Солнцем наша планета обращается вокруг центра Галактики, а сама Галактика движется под действием притяжения ближайших звездных систем. Астрономы уже подробно изучили наше ближнее внегалактическое окружение: вместе с более крупной спиральной галактикой в созвездии Андромеды - известной Туманностью Андромеды - и еще двумя дюжинами более мелких галактик наша Галактика входит в состав так называемой Местной группы галактик, отделенной от прочих звездных систем весьма приличным расстоянием. Учет движения нашей Галактики относительно других членов Местной группы показал, что последняя движется относительно реликтового излучения как целое со скоростью 635 км/с в направлении центра созвездия Гидры. Плотность энергии реликтового излучения 0,25 эВ/см³.

Помимо дипольной анизотропии за счет кинетической составляющей тела отсчета, есть и потенциальные члены в анизотропии реликтового излучения, обязанные своим происхождением гравитационным полям очень больших масштабов, которые сравнимы с кривизной Вселенной. Если мы рассмотрим такое гравитационное поле, то низшая мультипольная гармоника для этого гравитационного поля будет квадрупольной. Происходит так потому, что дипольной гармоники в гравитационном поле нет. Она возникает только в тех полях, которые имеют заряд разных знаков. Гравитационное поле создается массами, имеющими положительный знак.

Высочайшая степень изотропности реликтового излучения позволяет многим космологам утверждать его на роль абсолютной системы отсчета, намекая на сомнительность соответствующего постулата Эйнштейна. При этом они совершенно упускают из виду фундаментальный факт, относящийся именно к электромагнитным излучениям, да и волновым процессам вообще. Он заключен в том, что любой волновой процесс не инвариантен, как, к примеру, элементарная частица с ненулевой массой покоя, а всегда несет в себе информацию об излучателе. Поэтому высочайшая степень изотропности реликтового излучения характеризует не только и не столько само излучение, сколько все излучатели, принявшие участие в его формировании, то есть высочайшую степень коллинеарности систем отсчета излучателей, или, что - то же самое, высочайшую степень нерасходимости мировых линий осцилляторов при излучении. Другими словами свойства реликтового излучения позволяют с высокой степенью уверенности утверждать, что в наблюдаемой области Вселенной за наблюдаемый временной интервал наблюдаемые материальные объекты Вселенной с очень высокой степенью точности в целом покоились относительно друг друга. Таким образом реликтовое излучение служит не столько подтверждением Большого Взрыва, сколько его опровержением, и является прекрасным фактическим основанием космологического принципа.

Из этого факта наличия реликтового излучения автоматически следует не доплеровский характер красного смещения спектров космологических объектов. Если считать красное смещение спектров чисто доплеровским и настаивать только на одном варианте: Вселенная расширяется, число реликтовых фотонов на единицу ее объема падает, но и только,  тогда спектральное распределение реликтовых фотонов от этого никак не будет зависеть и потому оно должно остаться таким же, каким оно было в момент отделения от материи по сценарию Большого Взрыва. Другими словами с учетом «прочих видов излучений», помимо классического и наблюдаемого экстремума 3К, реликтовое излучение должно иметь и второй экстремум - 3000К.

Кроме того, факт наличия реликтового излучения исключает взгляд на Вселенную, как на «систему». Дело в том, что для любого фундаментального взаимодействия в первом приближении действует правило обратной зависимости между энергией связи и длиной волны. С другой стороны для представления некого множества элементов в некотором взаимодействии как системы, то есть как целого, необходимо, чтобы энергия взаимодействия связи между элементами, была по крайней мере не меньше энергии внешнего воздействия. Факт наличия реликтового излучения заведомо дает неустранимое внешнее разрушающее шумовое воздействие вышеупомянутой эффективной температуры. Соответственно, исследуемая система для представления себя, как единого целого, должна иметь связи с энергией не ниже плотности энергии реликтового излучения (0,25 эВ/см³).  Бесконечно длинные волны имеют нулевую энергию связи. Во Вселенной не могут существовать системы с энергией связи меньшей, чем энергия реликта. Сама Вселенная даже в принципе не может считаться "такой системой", разговор о ее эволюции беспредметен, Вселенная - системное множество.

Рассматривая позицию Цехмистро, возникает вопрос: так что же было «вначале» - целое неделимое на множества единое, или все-таки некое «принципиально иное состояние материи»? Заведомо неудобный для автора, но неизбежный вопрос о том, что было до начала, задавать уже бессмысленно. Хотя ответ очевиден: было, точнее, должно было быть, поскольку это, «иное состояние материи» необходимо для модели Эйнштейна, оно эволюционировало в наше, настоящее состояние, были события изменения (на этом построена вся космологическая модель БВ и эволюции расширяющейся (раздувающейся) Вселенной). То есть, если выбрать последнее, то нам придется приписать этому целому некоторую эволюцию, прежде всего деление, способность изменяться со временем, порождать иные, чем оно, сущности, и в то же время ими не являться. Исходное целое требует проявление именно множественного подхода к определению мира, преобразования его в наблюдаемую множественность, состоящего из неограниченного числа элементов и образуемых на их основе множеств систем, таких, как, например, по мнению И.З. Цехмистро, наша Вселенная. Более того, это дает веские основания создавать последовательности событий весьма особенным образом, начинать их с беспричинных событий, типа события Большого Взрыва.

Стационарное решение, предложенное А. Эйнштейном, по выше изложенным философским мотивам не может быть признано удовлетворительным. С этим отчасти согласен и автор по следующим обстоятельствам: «принципиальное значение в вопросе о конечности или бесконечности вселенной имеет вопрос о четырехмерной кривизне, которая соответственно является абсолютной, а не относительной. Четырехмерная кривизна всегда положительна при любой большей нуля плотности массы-энергии в пространстве-времени вселенной. А так как плотность массы-энергии во вселенной очевидно больше нуля, то тем самым вопрос о метрике четырехмерной пространственно-временной структуры вселенной решается вполне однозначно: четырехмерный мир событий является заведомо конечным… Раздувающийся четырехмерный «пузырь» вселенной является заведомо конечным» (237).

Если исходить только из представлений самого Цехмистро, проигнорировать лямбда-член, проигнорировать разнознаковость «плотности массы-энергии» материи и гравитационного поля, то это так.

Однако существуют и другие воззрения, к сожалению Цехмистро не знакомые или не понятые, хотя бы воззрения Эйнштейна.

С великим сожалением уровневая концепция вынуждена дистанцироваться не только от космологических представлений Цехмистро, но даже от некоторых взглядов Эйнштейна. Для нас являлись бы совершенно необъяснимыми событийные представления гипотезы Большого взрыва, требующие заведомой неоднородности пространства событий, когда лишь его небольшой конечный световой сектор был бы заполнен событиями при остальной всеобщей пустоте. Для нас являлось бы необъяснимым явление события Большого Взрыва, заведомо беспричинного. Этот список можно продолжить.

Феномены, позволившие сформировать образ мира как непрерывную многофазную среду поликвантовой плотности, обладающей вследствие этого Лоренц-инвариантными свойствами дает единственный «сценарий» эволюции – ее отсутствие. Нет сценария, единственно возможное состояние среды – состояние устойчивого равновесия, какая-либо динамика прямо противоречит критерию стационарности действия! Такой «сценарий» позволяет оценивать вышеприведенные высказывания Цехмистро как, мягко говоря, не продуманные. Здесь непродуманно все, и безоговорочная знакоположительность кривизны, и суммарное значение плотности массы-энергии во Вселенной, и соответствующие следствия. И как быть с законами сохранения при идее рождения «большей нуля плотности массы-энергии в пространстве-времени вселенной» из «ничего»?

Не складывается.

"3. Относительность метрического описания реальности: может ли метрическое описание физической реальности быть исчерпывающим и универсальным?"

Видимо автор, и сам не до конца осознал, какую проблему он поставил в этом вопросе. Метрическое описание реальности есть численное (!) описание реальности, то есть заведомо описание множественных отношений реальности. Для этого эти отношения должны существовать, не быть пустым множеством, как, например, внутренние отношения ЦЕЛОГО, то есть быть заведомо множественными, и для осознания этого было бы вполне достаточно проанализировать вопрос хотя бы классической механики ОДНОГО тела в пространстве. Было бы очень интересно узнать, как понимает Цехмистро «метрическое описание» ЦЕЛОГО. Но, это его проблема.

Поскольку нет никаких наблюдательных количественных ограничений на отношения реальности (структурное ограничение есть качественное ограничение), то, по умолчанию можно считать множество отношений реальности трансфинитным, несчетным. Таким образом, вопрос «исчерпывающего и универсального описания физической реальности» можно перевести в абстрактную плоскость «исчерпывающего и универсального описания несчетного множества». Вообще, ответ на так поставленный вопрос давно известен: может при условии неструктурного, непрерывного представления материи, как некой среды. А это уже уровневая схема, и только в этом ключе Цехмистро следовало бы представлять понятие целостности.

Автор же дает отрицательный ответ, на поставленный им вопрос: «Примем во внимание универсальный характер неуклонного идущего во вселенной процесса перехода вещества в излучение: все процессы радиоактивного распада вещества во вселенной идут с необратимой потерей части массы вещества за счет перехода его в излучение. По современным представлениям даже протоны – основа существования вещества – подвержены радиоактивному распаду. В результате легко мыслить такую предельную идеализированную ситуацию во вселенной, когда процесс «выгорания» вещества полностью завершится, и все вещество перейдет в излучение» (238). Далее он пишет, что «метрические пространственно-временные соотношения действительно не универсальны, не всеобщи и жестко связаны с наличием в природе объектов с конечной массой покоя» (там же). Это, естественно, не ответ философа, но, что имеем, то и представляем, однако идея наличия процессов превращения материи замечательна. Остается только сожалеть, что она так и осталось мимолетной идеей. Последнее утверждение Цехмистро для нас важно, так как он невольно обозначает рубеж, который осознал, но преодолеть не смог. Речь идет не о том, что «релятивистский наблюдатель, окажись он во вселенной, заполненной лишь одним излучением, не в состоянии ввести ни одно пространственно-временное понятие…» (238). Речь идет о множественности, о «наличии в природе объектов с конечной массой покоя», о существовании между ними отношений, об исчислении этих отношений, о выводимости из них, вторичности, абстрактности понятия пространственно-временных соотношений.

Далее: «В отношении пространственно-временного бытия фотона можно корректно говорить лишь о точке излучения и точке поглощения его в пространстве (надо же, событие – точка, это – показатель уровня понимания) (прим. И.К, С.К). Но для этого вначале нужно ввести сами понятия пространства и времени! А между этими событиями фотон как бы выпадает из пространственно-временного бытия, ибо, будучи монохромной волной, фотон сразу занимает все бесконечное пространство, а будучи в то же время частицей, движущейся со скоростью света, должен сжаться до нуля в соответствии с релятивистскими преобразованиями для линейных размеров движущихся тел» (239). Опуская принципиальные ошибки относительно «точек», «занятия всего бесконечного пространства» конечной взорванной Вселенной, «монохромность» волны фотона конечной длительности, с удовольствием признаем за автором наличие мыслей о первичности физических событий, и осознания вторичности традиционных макропонятий о фундаментальных взаимодействиях, в которых мы не без успеха продолжаем отражать действительность.

Возвращаясь к идее о существовании физической реальности, то есть событий, и ее образа, представленного в макропонятиях, приведем в подтверждение ее следующие слова И.З. Цехмистро, который как незаурядный мыслитель, несмотря на множество фундаментальных ошибок, несомненно, обладает большой философской интуицией, которая и позволяет ему нередко выходить за рамки тех схем, которые он принимает без должного анализа: «В итоге мы можем указать такую пусть и идеализированную ситуацию, согласно которой существует наблюдатель и вокруг него целый мир – вселенная, состоящая из одного излучения; и, тем не менее, в этой ситуации наблюдатель не в состоянии ввести и физически верифицировать ни одно из пространственно-временных понятий. Этот пример, между прочим, свидетельствует о том, что не материя существует в пространстве-времени, а наоборот, пространство и время творятся определенными состояниями материи – состоянием дифференцированности ее и наличием объектов с конечной массой покоя» (240). Спасибо и за это.

Единственным условием объективной полноты метрического исчисления может быть только явленный параметр этого исчисления, чье существование подтверждается в событиях наблюдаемой реальности.

назад в оглавление вперед