С.Кравченко, И.Крылов

УРОВНЕВАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

(критика концепции целостности И.З. Цехмистро)

назад в оглавление вперед

Глава 3. Реляционный холизм как основа интерпретации квантовой механики

"9. Импликативно-логическая природа квантовых корреляций "

Данная глава в некоторой степени резюмирует все сказанное в предыдущих главах. Поводом написания данной главы, как отдельной самостоятельной статьи, послужила полемика, развернувшаяся на страницах журнала «Успехи Физических Наук» (И.З. Цехмистро, «Импликативно-логическая природа квантовых корреляций», «Успехи физических наук»,  Том 171,  452-458, 2001г), посвященная обсуждению варианта многомировой интерпретации квантовых парадоксов, предложенной М.Б. Менским (М.Б. Менский «Квантовая механика, новые эксперименты, новые приложения и новые формулировки старых вопросов», УФН, том 170, №6,  631-648).

По мнению автора рассматриваемой здесь книги, «мистерии»  квантовой механики сводятся к двум вопросам: почему вероятности первичны, и почему они скоррелированны. Как мы уже говорили выше, ошибкой данной концепции целостности, изложенной в общих чертах в данной статье является ошибочное толкование понятия целостности с одной стороны как не совсем корректного представления о мире, которое не объясняет механизм явления мира, и с другой стороны отождествление данной «целостности» как всеобщего свойства, с макропроявлением образа квантовой системы.

Вероятности, как абстракции, должны быть первичны, поскольку множественен первоисточник образа физического объекта – событийная последовательность. Вероятности скоррелированны, поскольку событийное поле может находиться только в одном, экстремальном состоянии – состоянии покоя, обусловленное параметром стационарности действия среды. Именно ясное понимание этих моментов и делает возможным понимание заблуждений автора книги.

Статья называется «Импликативно-логическая природа квантовых корреляций», поэтому следует сразу объяснить, что это не совсем верно, так как мы имеем дело не с логической процедурой, а с одной из сторон познавательного процесса.

Конечно, познание связано с конечной структурной сложностью образов физических систем мира. Это - прямая связь, которая объясняет многие технические аспекты, но не выражает особую логическую форму сущности мира, которая, якобы, проявляется через отражение действия особых свойств, к которым автор относит явления множественности и единства мира. Законы логики (если под этим понимаются не законы познания) являются законами операций над понятиями знания, отражающими реальность, и, в этом смысле, они не могут привносить свою особую специфику в процедуру выделения некого всеобщего свойства по характерным для него и присущим образу признакам.

Поэтому мы сразу можем усомниться в рациональности определения, вынесенного в заглавие. Последующие его доказательства, точнее доказательства его применимости, не являются убедительными, и мы уже показывали истинную природу формы квантовых свойств, несовпадение которых с традиционными классическими и отражены в понятиях: «мистерии» и парадоксы.

Так, можно сразу перефразировать автора и сказать, что эти эффекты НЕ «имеют реляционную природу» и не «порождаются изменениями в структуре» отношений взаимодополнительных сторон реальности. Мы уже говорили, что структурная взаимодополнительность только внешне похожа на принцип описательной дополнительности. Последняя является выражением общего для всего познания показателя несовпадения понятийных полей, выражения опосредованности описания действия свойства посредством разных наборов понятийных образов для разной степени или сторон детализации исследуемых физических систем.

Как видно из сказанного нет никакой необходимости подменять содержание исследуемого общего закона, и рациональное описание его конкретного следствия, простым упоминанием его отношения к сфере когнитивного, а не физического.

Чисто интуитивно автор дал подобие формального выражения данного закона, хотя не дал самого определения: «Одна из этих сторон выражает актуально множественно существующую структуру системы как реального (и физически верифицируемого), но лишь относительно выделяемого множества (относительно выделяемого в силу конечной неразложимости на элементы и множества). Другая сторона системы –  не менее реальная – выражает наборы  потенциальных возможностей, объективно присущих системе и порождаемых тем же свойством…» (204).

Здесь имеет место чисто методологическая игра терминами «реальное - потенциальное» как показатель наличия причинно-следственных отношений в событийных последовательностях. Однако, определение реального: «выделяемого в силу конечной неразложимости на элементы и множества», при всей его неудобоваримости, тут же перечеркивается другим более категоричным и абстрактным (в смысле безотносительным к содержанию) определением, «квантовое свойство мира как  неделимой единицы». Именно в объективном различии содержания этих понятий и заключено основное противоречие авторской позиции.

"а) Общий реляционный подход"

Думается, что идея сравнения подходов в квантовой механике и СТО весьма продуктивна по причине непосредственной связи этих теорий. Их связь обусловлена общностью области приложения.

В обеих теориях существует релятивизация понятий связанных с идеей бесконечно делимого на множества континуума, что связано с неустранимым присутствием в этих теориях постоянных, которые прямо указывают на конечность структурной сложности мира.

Особо следует отметить, что данные теории существуют, не подменяя содержания друг друга, то есть в силу пересечения, а не совпадения понятийных полей. Поэтому квантовая и релятивистская механики понятийно не тождественны друг другу. Они отражают предельные характеристики разных сторон детализации действительности. Ведь СТО, в сущности, есть теория неклассической макромеханики, связанная с релятивистскими инерциальными системами отсчета. Квантовые же свойства микрообъектов отражаются средствами квантовой механики.

Сложно объединение квантовой механики и ОТО, поскольку последняя есть релятивистская теория макрогравитации, то есть пока единственно удовлетворительная макромодель отражения на макроуровне процессов, определяющих пространственно-временные отношения макромира. Квантовая механика в принципе может детализировать природу этого взаимодействия для отдельных систем, но его квантовое описание для несчетного множества квантовых систем, каким является наблюдаемый мир, заведомо неосуществимо.

В ОТО же такое представление фундаментальнейших свойств возможно, так как оно является приближенным отражением их проявления в поведении макрообъектов. То есть, в ОТО мы можем описать проявление гравитационных свойств объекта, даже если не имеем возможности пособытийной регистрации взаимодействия с носителем этого взаимодействия, а исходя только из предельных свойств отношений макрообъектов.

Это представление является уровневым вариантом реляционного подхода в физике.

"b) Природа вероятностей в квантовой механике"

Авторское представление о природе вероятностей можно получить из всего текста книги, но особенно из данной главы, где можно найти ряд мелких деталей, которые прямо называют на признаки, отвечающие на вопрос, вынесенный в заглавие этого параграфа.

Цехмистро считает, что квантовые вероятности, в отличие от классических, имеют совершенно другую природу, так как связаны с конечной неразложимостью квантовой системы на множества: «Имеются лишь определенные возможности выделения (формирования) в эксперименте той или другой величины – характеристики объекта, но всегда лишь относительно выделяемой из целостной и, в конечном счете, неразложимой на элементы и множества физической ситуации. Какая-то одна величина проявляется лишь за счет стирания (растворения, исчезновения) других канонически сопряженных, но не коммутирующих с нею величин. Так что они никогда не существуют как совместно определенные: вещи квантового объекта нет как отдельного и вполне определенного элемента (вроде кубика), а есть только вероятности формирования тех или иных элементов из целостного и единого, в конечном счете неразложимого на элементы состояния, то они оказываются естественным образом взаимосогласованными и взаимно скоррелированными самим этим фактом принадлежности их единому и неделимому целостному состоянию. Это означает, что интерференцию вероятностей можно наблюдать только для вероятностей, присущих одному событию, а не для двух разных событий, формируемых в двух разных экспериментах или в разных актах воспроизведения события в одном эксперименте» (209).

Можно согласиться: «вещи квантового объекта нет как отдельного и вполне определенного элемента», но интерференция одного события (впрочем, как и интерференция многих) – это что-то новое, небывалое, как и «вероятностей, присущих одному событию». Для начало не помешало бы пояснить, что это такое, какое смысловое содержание автор вкладывает в столь оригинальные словосочетания, назвать их понятиями язык не поворачивается.

По вопросу бросания кубика уже было много сказано, например, что вероятность одного неделимого целого равна единице (1). То есть ни о какой вероятности речи быть не может, разве что эта вероятность от «субстанции», непознаваемой по частям и неразложимой на множество элементов.

Выше уже было пояснено, что проявление квантовых свойств объектов обусловлено не целостностью квантовой системы, даже не ее первосущностью, как объективной данности, а фундаментальным свойством кванта действия, соответствующего нашему уровневому инструменту структуризации образов событийного поля, что и приводит к вероятностному отражению состояний параметров абстракций в конкретном образе квантового объекта, формируемого на основе регистрируемых событийных последовательностей, и который выражается в образе редукции волновой функции квантового объекта. То есть, мы имеем даже не детализированные множественные свойства этой последовательности, а редуцированное состояние их макрообраза, каким он может быть представлен на макроуровне.

Принципиально не верен тезис о том, что «поскольку возникающие здесь вероятности относятся к возможностям выделения тех или иных элементов  из целостного и единого ((!) Что же это за дробимое «целое и единое»?), в конечном счете неразложимого на элементы состояния, то они оказываются скоррелированны самим этим фактом принадлежности их единому и неделимому целостному состоянию» (208).

В данном тезисе происходит откровенная подмена понятий в угоду авторским воззрениям. В частности, понятие вероятности прогноза регистрации того или иного события, состояния заведомо определенного квантового объекта, к примеру, электрона, подменяется понятием «выделения тех или иных элементов», вместо вероятности регистрации именно этого квантового объекта, вероятности того, что электрон будет электроном. Мягко говоря, это очень оригинальная трактовка понятия вероятности в квантовой механике. О корреляции уже говорить как-то неудобно. Неадекватность образа обуславливает неудачность высказываний.

c) Квантовый холизм как теория импликативных структур вероятностей в квантовых системах

Смысл неравенств Белла заключается в предположении возможности рассмотрения квантово-корреляционных эффектов как проявления свойств квантовых объектов, как бы состоящих из множеств не взаимодействующих с миром элементов, то есть как бы самих по себе (вне зависимости от измерения). То есть речь идет о том, что квантовые объекты есть объекты в классическом понимании этого слова, и, следовательно, можно подтвердив эти неравенства экспериментально доказать, что «система, для которой справедливы неравенства Белла, может и должна быть исчерпывающим образом представлена как актуальное множество некоторых объектов-элементов, которые характеризуются актуально присущими им самим по себе соответствующими свойствами» (213).

Квантовые системы могут рассматриваться как множества уже по определению самого понятия «система» и наша точка зрения в частности сводится к тому, что под параметрами этого множества подразумевается макрореакция (фактическая или ожидаемая) измерительной системы или связанных с ней математических абстракций, типа амплитуд вероятностей состояний квантовой системы, что с одной стороны делает вероятностным описание этих множеств (не объектов, в обычном смысле этого слова), а с другой стороны, объясняет причины несоблюдения неравенств Белла!

В тоже время, это отрицает принцип целостности и неделимости квантовой системы, так как в этом случае неделимость относится только к приборной ситуации, которая по макропричинам  не может быть детализирована, а потому должна представляться как вероятностный образ соответствующего проявления событийного поля исследуемой квантовой системы.

Но, более адекватным будет учет характера явления, из чего и формируется образ квантовой системы, то есть учет как индивидуальных характеристик каждого события множества, так и их множественных характеристик, в которых абсолютно полный учет дифференциального влияния всего трансфинитного множества «верхних» уровней представляется маловероятным, в связи с чем появление вероятностных категорий практически неизбежно. Грубо говоря, чтобы точно описать образ некого конечного событийного множества, надо все равно знать характеристики всего поля. И в этом есть логика – на деле мы не собираемся описывать это множество, более того, мы вообще не описываем именно это множество (с некоторой долей неопределенности этим занимаются только историки), мы создаем абстрактный образ, трафарет для любого «похожего» множества, причем любой, неопределенно большой мощности, под любой набор событий с этим образом. Вот с этим назначением абстрагирования от событий образ просто обязан быть целостным, что некоторыми авторами, забывшими, что это всего лишь образ, выдается за основу всего и вся, но требование «для любого» с необходимостью требует знания всего поля.

Нельзя согласиться со следующим высказыванием автора: «Тем самым, эксперимент возвращает нас к такому представлению, согласно которому свойства, описываемые некоммутирующими операторами, суть отношения к приборам и не «существуют сами по себе»» (214) уже хотя бы потому, что, в таком случае, они были бы функцией приборов, а не макропоказателями квантовой системы. Конечно, эти отношения нельзя приписать ни одному конкретному отношению элементов в системе, а только отношению исследуемой системы к другим системам. Но как отношения между событийными полями в образе квантовых систем эти отношения объективны и в таком понимании существуют именно «сами по себе», независимо от измерительных приборов, инвариантны к ним.

Если бы автор придерживался последовательно этой точки зрения, он сам бы заметил, что применять понятие целостности по отношению к квантовой системе нет никаких оснований, в том контексте, который предлагается им, а именно, о целостности сущности квантовых микрообъектов. Однако нам предлагается рассматривать квантовые свойства как проявления свойства целостности, неделимости квантового объекта, который якобы состоит из потенциальных элементов: «Актуально и в конечном счете здесь существуют только наборы вероятностей выделения таких сущностей, как первая или вторая частица, но не сами по себе эти частицы» (214). Однако, как уже говорилось, нельзя согласиться с причинами этого факта: «Целостность и конечная неразложимость квантовой системы на элементы и множества, задаваемая ячейкой h_N, вынуждает нас описывать ее структуру в терминах вероятностей разложения ее на те или иные элементы в эксперименте» (215). Физическая «разложимость» задана изначально самим источником сведений в виде событийной последовательности, множества.

Природа некоммутативности заложена в существовании объективной границы между микро и макро - уровнями, заключающейся в счетном или практически несчетном элементном составе исследуемых систем и их множеств, наличие которой принцип целостности объяснить не в состоянии, поскольку может лишь заявить о неделимости объектов на элементы и множества.

Неслучайно непонимание этого момента приводит к противоречиям в высказываемых суждениях. Так в противовес любой логике определений, в следующем своем утверждении автор говорит, что «даже после распада частицы не являются отделенными одна от другой. В субквантовом уровне обе частицы, выделившиеся из исходного состояния, и весь мир вместе с ними существует как неделимая единица» (216). Тогда почему «ОБЕ», заведомо счетное, структурное число? По нашему мнению здесь проявляется нескрываемое стремление И.З. Цехмистро распространить содержание понятия целостности за пределы его применимости. То есть, происходит подмена частного абстрактным, более того это абстрактное не вполне корректно отражает собственное содержание (не отражает уровневой организации мира, как способности мира быть миром объектов). Единственное, что можно высказать в поддержку, то, что уровневая концепция принципиально отрицает саму возможность существования образов изолированных систем, как и образа «рваной» или «чем-то огороженной» среды, их заведомую фантомность. Но это совсем другая песня.

Речь на самом деле должна идти об адекватной форме отражения взаимодействия квантовых систем, например, с прибором. И в этой связи было бы странным, если бы не существовало языка описания таких свойств. Поэтому восторженность автора по поводу возможности выражения данных закономерностей в наиболее общем виде посредством «одной из алгебр со свойством некоммутативности» (216), хотя и понятна, но вызвана очевидными и естественными обстоятельствами – наличием объективной основы рассматриваемых явлений. Появление же ненулевого коммутатора и доказывает лишь существование объективной основы измеряемого, которая не может быть элиминирована, что в неявной форме и проявляется в наличие подобных величин даже в опосредованных описаниях и даже не самих явлений как таковых, а результатов их макропроявлений. Наличие ненулевых коммутаторов придает измерительной ситуации целостность, которая не следовала бы из нее самой, как классической системы, но неизбежно следующей из приборной макроситуации, обязанной своим существованием именно объективности квантовых свойств объектов системы как конкретной последовательности событий.

Думается, неадекватность собственного образа не позволили Цехмистро дать более основательную критику теории множества миров и творящей функции сознания наблюдателя, изложенных М.Б. Менским на страницах журнала УФН.

"d) Квантовый холизм и многомировая интерпретация квантовой механики"

Мы уже говорили, что квантовые объекты не являются объектами в классическом смысле этого слова, а в уровневой концепции они вообще являются понятийными объектами, образами объектов настоящих – образами последовательностей событий. Они вообще не объекты в традиционном понимании, в каком мы привыкли их отражать и описывать в макропонятиях. У нас нет непосредственного восприятия сущности, стоящей за нашими образами. Нет и информации об «истинных» свойствах сущности. Единственно, что нам доступно, физические события, через которые сущность проявляет свои свойства.

Именно то, что мы можем «видеть» только вероятностные изменения характеристик, а не сами квантовые «необъекты», и служит методологической причиной возникновения квантовых парадоксов, которые не есть парадоксы физические, а есть парадоксы представлений, проблемы несоответствия языка классической физики, языку, который используется в силу ранее названных обстоятельств в квантовой механике, а в более фундаментальном плане «парадоксом незнания» всего событийного поля.

В своей статье М.Б. Менский ставит вопрос о потребности формирования более углубленных оснований КМ, так как, по его мнению, принятие без обоснования квантового формализма само по себе не может продвинуть развитие КМ на более высокий уровень обобщения и осмысления исследуемых ею феноменов. Хотя с другой стороны, именно со стороны логики, необходимо следует, если квантовый формализм «работает», а это признается даже Менским, то проблема не в его «принятии без обоснования». Высшее из «обоснований» как раз есть – формализм работает, реальности с требуемой точностью соответствует. Значит проблема всего лишь в переводе математического образа в образ описательный, что, в общем-то, даже и не обязательно.

Главной проблемой для Менского является невозможность логичного объяснения парадокса суперпозиции, когда данное усиленное состояние микросистемы может повлиять на макросистему, что ведет к парадоксу, называемому «Шрединговским котом».

Классическая фабула вопроса такова:

Усиленная суперпозиция, типа самораспадающегося атома радиоактивного вещества, может привести к тому, что некий кот, находящийся в ящике, где находится разбиваемая или неразбиваемая ампула с ядом, может быть одновременно или жив или мертв. Если это не вызывает недоумения, то недоумение вызывает другая сторона вопроса: пока мы не открыли ящик, кот и не жив и не мертв. Следовательно, именно вмешательство экспериментатора-наблюдателя делает возможным выбор «за» квантовую систему! Или иными словами, именно сознание экспериментатора выбирает, в какой из возможных миров мы попадем в результате измерения.

Так формируется концепция множественности миров, где все миры одновременно существуют, но мы оказываемся именно в том из них, который мы выбираем в момент измерения.

Критика данной точки зрения сводится зачастую к обращениям к здравому смыслу, что по отношению к квантовой механике едва ли может быть признано за достаточный аргумент. КМ вообще есть в некотором смысле вызов традиционному макросмыслу.

Можно, конечно, и не без успеха говорить, что до существования человека мир существовал, и, что выбор едва ли осуществлялся с помощью наблюдателя, что есть все то же обращение к здравому смыслу. Для того чтобы понять смысл заблуждения, которое, как видно, весьма распространено среди физиков, следует раскрыть его «подлинную» природу, и показать механизм формирования данной неадекватной точки зрения на сущность такого феномена, как квантовый объект и мир в целом.

На самом деле вопрос проще, чем кажется на первый взгляд. Исходить надо не из представлений, не из образов, пусть «квантового объекта», пусть «Шрединговского кота». Мысленные эксперименты над образами чреваты следственными выводами со всеми недостатками, которые мы сами, по умолчанию, вкладываем в эти образы. Реалистичный результат может дать только исследование первоисточников. Другими словами, необходимо снова обратиться к физическим событиям и их последовательностям.

Идея выбора миров, идея «кота и не живого и не мертвого», идея экспериментатора-наблюдателя, делающего выбор «за» квантовую систему, стара как мир и предполагает не экстремальность пространства событий:

- одной и той же причине потенциально должны следовать по крайней мере несколько следствий (или … или);

- по умолчанию предполагается, что следствие еще не существует, и каким-то образом оно еще будет создаваться (кот и не жив и не мертв);

- де-факто выбор самого одного следствия из множества следствий уже с самой причиной не связан, поскольку по умолчанию предполагается, что все это множество следствий для причины как бы равнозначно, то есть выбор одного из них не есть функция причины. Более того, эта функция возлагается на нечто внешнее, изначально в эксперименте как бы и не участвующее, на наблюдателя.

Таковы первые, самые очевидные, следственные выводы из мысленного эксперимента над образом типа «шрединговского кота». Таким образом, эта идея трактует вероятностные характеристики квантовой системы, как характеристики непосредственно физического события, приписывает неполноту образа оригиналу. Оно - может быть, и не быть, оно должно обладать переменным набором инвариантов, соответствующим разным свойствам разных следствий. В пространстве событий обязаны быть события создания новых событий, значит, должно быть абсолютное время (Зенон, ты не прав). Событийная среда находится отнюдь не в состоянии покоя, в нем происходят события рождения событий, и возникает вопрос о внешнем вмешательстве, как ни странно, со стороны своего собственного некого внутреннего событийного множества, под названием экспериментатора-наблюдателя. Среда сама себя выводит из равновесия.

Соответствуют ли эти выводы из некорректного, фантомного образа реальным свойствам физических событий?

Нет, ни в малейшей степени.

Поэтому ни один «наблюдатель» и не встречал «кота и не живого, и не мертвого».

Нет, ни одно событие не обладает даже с намеком на подобные свойства. Переадресовка вероятностных свойств, как свойств физического события, мягко говоря, не продумана.

Квантовый объект есть образ, абстракция, формируемая нами на основе анализа событийных последовательностей. Каждое отдельное событие обладает ненулевыми конечными инвариантными характеристиками и принципиально невозможна локализация физического события точнее, чем величина его инвариантов. Образ квантового объекта есть результат исследования конечного множества элементов событийной последовательности, отдельных событий. Важнейшей проблемой квантовых объектов является то, что его свойства, его характеристики, оказываются соизмеримыми с характеристиками отдельного события, а для его полного описания необходимо, как отмечалось выше, знание всего событийного поля. В результате:

- локализация квантового объекта не возможна точнее, чем локализация любого из физических событий, образом которых квантовый объект является;

- свойства квантового объекта не могут быть описаны точнее, чем свойства известной последовательности событий, опять же, образом которой квантовый объект является.

Поскольку характеристики любого физического события хотя и являются индивидуальными и уникальными, но в тоже время образ квантового объекта всегда является только опосредованным, поскольку формируется на основе конечной событийной последовательности и принципиально не может быть полным. Поэтому все вероятности в описании квантового объекта есть мера вероятности нашего незнания, даже если вопрос касается и одиночного объекта. О системах уже и говорить не приходится.

Для макрообъектов многие из этих проблем снимаются.

Любой макрообъект несоизмеримо масштабней любого физического события из поля, его представляющего. Любой макрообъект являет себя несоизмеримо большим масштабным событийным множеством, потому и проблема локализации с такой точностью просто не стоит, и проявление стационарности действия куда как существенней. Любой макрообъект представляет собой систему практически неисчислимого количества квантовых объектов, в которой в которой индивидуальные характеристики состояния любого из них практического значения не имеют. Соответственно, любой макрообъект по макросвойствам может быть исследован и описан с наперед заданной точностью, поскольку она, как правило, много больше точности определения свойств отдельного физического события из поля макрообъекта. Масштаб незнания нивелируется грубостью требований.

Эта разность характеристик формирует и существенно различное понятийное поле для их описания. Поэтому есть суперпозиция состояний как возможность того или иного реагирования измерительной макросистемы на воздействие того, что мы называем квантовой системой, и именно это реагирование мы пытаемся перевести на классический язык. Пока мы его не перевели на язык классического описания, мы видим суперпозицию, как образное вероятностное отражение элементарных взаимодействий элементов исследуемой системы. Как только мы дали им макроописание, так мы разрушили эту суперпозицию, разрушили вероятностный образ. Кот находящийся в ящике и есть в некотором смысле результат этого макроописания, которое по сути своей не может быть вероятностным. Перевод же в другую систему описания осуществляется экспериментатором, но ни как это невозможно рассматривать в качестве его воздействия на возможное состояние измеряемой системы.

Иными словами, суперпозиция есть образная форма предположения о существовании признака состояния измерительного прибора задолго до момента самого измерения. То есть обоснованное ожидание результата измерения того,  к чему может быть приложено традиционное описание, с учетом дальнейшего его перевода в конкретное определение измеряемого состояния этого непосредственно ненаблюдаемого и исследуемого объекта. Отождествление же этой ожидаемой формы реагирования прибора, вероятностной по сути, без его описания и перевода в классическую форму описания, с неким объектом, существующим реально и есть причина возникающего парадокса «Шрединговского кота». Более того, именно это и является причиной существования многомировой концепции решения данной, по-сути, ложной проблемы. То есть не просто решение ложно, но и сама проблема, решение которой предлагается найти – не верно сформулирована и определена. Поэтому и говорить собственно о достоинства или недостатках данной интерпретации вообще не имеет никакого научного смысла и основания.

Действительно, если, как это делает Менский, отождествить квантовую форму описания с реальным объектом, придется отождествить процедуру описания реальной макроситуации проявления им своих свойств, с процедурой порождения миров-состояний микрообъекта посредством операции измерения. Тогда и понадобиться искать правдоподобные и совершенно неправдоподобные оправдания таким выводам. Тогда и возникает объективная причина нагромождения такого частокола вокруг несуществующей проблемы, что может быть приводит в восторг обывателей, но совершенно не может устроить здравомыслящего ученого или методолога науки, по определению его рода деятельности обязанного иметь дело с реальностью.

назад в оглавление вперед