УРОВНЕВАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

(критика концепции целостности И.З. Цехмистро)

назад в оглавление вперед

Введение.

Данная работа представляет собой попытку анализа холистической философии науки одного из лучших современных философов И. З. Цехмистро с позиции уровневой концепции организации мира. Несомненна предметная близость этих концепций, но есть и существенные отличия в объяснении одних и тех же феноменов, конкретизация чего и составляла основную задачу данного анализа.

Не секрет, что современная философия науки переживает кризис, и одной из причин этого затянувшегося кризиса является нерешенность той проблемы, о которой идет речь в книге И.З. Цехмистро «Холистическая философия науки» (Университетская книга, Сумы, 2002 г.). В ней собран обширный материал, на основе которого раскрывается содержание действия того свойства, которое уже давно ждет своего рационального определения – свойства мира быть миром, наличествовать в качестве мира объектов и их отношений. Как отмечает сам автор, без решения этого вопроса невозможно чувствовать себя уверенно и понимать смысл своего присутствия в нем.

Не только сугубо экономическая необходимость, не только чисто познавательный интерес, но частный момент психологической устойчивости требует формирования адекватной мировоззренческой позиции каждого мыслящего человека, имеет большое значение для оптимизации деятельности не только отдельного индивидуума, но и человечества в целом. Поэтому отсутствие вразумительного ответа по одному из самых ключевых вопросов в основаниях научного мировоззрения до сих пор создает препятствия на пути его осознанного включения в мировоззренческую схему. Так или иначе, эта задача, не имея решения в форме рационального определения, заставляет и самих ученых обращаться к иррациональным источникам, где эта проблема рассматривается на ином, интуитивном уровне. Речь идет о религиозном мировоззрении. Наука, хотя сама нередко и оцениваемая, как самая последовательная теология, использует веками совершенствуемые методы для отражения мира реальности, для формирования образа действительности. Однако, и в ее рамках не получено удовлетворительного ответа на вопрос о причинах его существования в качестве Мира. Если с понятием бесконечности и вечности мира вопросов давно уже не возникает, то с формулированием механизма наличествования его структурных феноменов ситуация остается неудовлетворительной.

Как хороший философ, Цехмистро весьма точно, выделяет сущность проблемы, и, как ему кажется, указывает направление решения. Но вот с конкретной формой реализации, конкретным наполнением данного свойства у него естественно возникают проблемы. Он был бы еще лучшим философом, если бы, исходя из этих проблем, занимался не только поиском ответа на вопрос, но задумался бы над, казалось бы, «очевидными» вещами, над корректностью самого поставленного фундаментального философского вопроса: «свойства мира быть миром, наличествовать в качестве мира объектов и их отношений». Вариаций здесь множество:

- является ли представление о Мире, как «мире объектов и их отношений» фундаментальным? Не являются ли проблемы нерешенности ответа на вопрос следствием использования понятий «объектов и их отношений», являющихся лишь образами более фундаментальных сущностей?

- допустимо ли представление о Мире, как о мире, то есть некой единой системе?

- может ли Мир обладать неким единым, общим для всего свойством, например, свойством наличествования?

- что это такое – само свойство наличествования?

И так далее.

Что бы понять, что мы имеем в виду, обратимся к сущности философского познания. Философия в строгом смысле не есть наука. В своих изысканиях философ пользуется знаниями, добытыми представителями конкретных частных наук (хотя философом может быть каждый, обращаясь к анализу собственного опыта). В некотором плане философией можно считать мировоззрение, так как последнее представляет собой постоянно обновляемую схему возможной структуры мира, которая предстает в нашем сознании в форме суммы образов, схемы, с помощью которой мы ориентируемся в происходящих с нами и вокруг нас событиях. Философия не есть и теория познания, так как теория познания отражает соответствующие процессы, происходящие в сознании и отвечающие за его познавательную функцию. Поэтому философия не ставит своей целью дублировать ее предмет и результаты.

С другой стороны нет ни одного человека, который бы не использовал философские понятия и методы. Нет ни одного трезвомыслящего ученого, который бы отвергал эвристическую ценность философского анализа тех проблем, с которыми он сталкивается по роду своих занятий. Не углубляясь в историю и специфику формирования представлений о сущности философии, можно сказать, что ФИЛОСОФИЯ есть междисциплинарная текущая понятийная база и методология познавательного процесса, то есть упорядоченная сумма структурных знаний, методов и приемов, позволяющих получать новое структурное знание, в том числе реструктурировать знание о тех фактах, которые отражаются в нашем сознании в виде образов, еще не вписывающихся в текущую понятийную базу. В этом смысле данное понимание частично совпадает с ее определением в качестве диалектики как метода научного познания, и теоретического в частности.

Важно понимать в этой связи, что философские методы относятся именно к процедуре познания, а не к форме правильного использования полученных знаний. Последним занимается формальная логика. Поэтому действующий философ, дабы применить свои знания на практике просто обязан хотя бы в общих чертах быть сведущ в достижениях фундаментальной науки, а ученый обязан иметь представление о содержании философского метода.

В этом смысле философия науки как нельзя более полно призвана отражать эту связь, показывая ее на реальных примерах решения научных вопросов. В нашем понимании, философия есть необходимый инструмент научной деятельности как важная часть научного метода. Ученому для того, чтобы получать научное знание, формулировать научные понятия, законы, то есть обобщенные образы фактов, нужно хорошо представлять саму процедуру определения тех свойств, которые он изучает.

Все известные формы искажения философии науки связаны с идеологизацией самой науки в форме насильственного введения в методологию познания какого-либо особого свойства, обозначающего, к примеру, ту или иную социальную доктрину или наличие творца, субстанции всего сущего. Само понятие Творца, или его псевдорационального эквивалента – субстанции, есть единая по содержанию, хотя множественная по форме, попытка предзадания ответа на вопрос: почему мир существует, почему он существует как мир объектов? Строго говоря, это вообще не специфически философский вопрос, а задача физики как науки о самых фундаментальных свойствах мира.

Имея дело с таким вариантом навязывания ответа на поставленный вопрос – мы не имеем дело с действительностью и рациональным содержанием его в данном качестве. Религия изначально прямо говорит, что мир сотворен, что у мира есть Творец безотносительно к фактическому подтверждению. Субстанция есть общее определение творца в вульгарных теологических и религиозных философских учениях, где варьируется только ее название, но содержательно ответ изначально задается одним и тем же: мир кем-то (чем-то) сотворен. При этом из самого объектного поля субстанции или исключаются, или рассматриваются в качестве подчиненных основному постулату, феномены, связанные с той предметной или духовной областью, которая не связана с данным названием, с его предметным наполнением (см. Основной Вопрос Философии).

Определяя в такой традиции сущность вводимой субстанции, мы только даем старому образу новое имя, новое название: земля, вода, огонь, природа, материя, дух, человек, энтелехия, единое, Точка Омега и т. п. В этой последовательности мы, однако, не обнаружим объективную необходимость самого определения субстанции, кроме уже данного в ненаучной форме в религиозном мировоззрении. Поэтому не последнее место в выяснении сущности данного свойства и его научном определении должны занимать стремление правильно сформулировать сам вопрос, и процедура правильного методологически корректного описания, определения его действия, в чем собственно и должна помочь философская практика.

Нам кажется, что автор книги не смог выйти за рамки традиции чисто механической смены вывески, вместо определения сущности данного свойства, отвечающего за возможность мира быть миром или анализа самого поставленного вопроса. Его понятие единого ни чем, кроме разве духа и чувства автора по отношению к подразумеваемому по этим названием содержанию, не отличается от еще одной разновидности описания творца, еще одной разновидности названия субстанции.

Суть его взглядов на решение этой задачи сводится к заявлению такого свойства мира, как быть единым неделимым целым. Именно будучи, по его мнению, наделенным способностью быть единой неделимой на множества единицей, мир может быть основой своего бытия в качестве мира объектов. При этом совершенно упускается из виду, что при такой его трактовке выпадает из поля зрения необходимость как-то объяснить действительность, саму возможность этой единицы задавать себе конкретную форму, конкретное наполнение в виде множества объектов и их конкретных свойств. Появляется, противоречащая самой концепции единого, какая-то особая способность мира все же задавать параметры и размерности множества, что требует введения понятия другой основы этого, кроме единого.

Весь фактический материал, привлеченный для доказательства автором своей правоты, служит оружием и против его собственных взглядов. Отдаваясь своему внутреннему философскому чувству и оставаясь в плену своих методологических установок, он создает внутренне противоречивую и в целом мало эффективную концепцию, даже не смотря на то, что дух ответа в ней незримо присутствует.

Главным недостатком холистической концепции, а именно ее ключевой идеи наличия мира как единого, целого, неделимого на множества является игнорирование именно необходимости объяснения структурированности мира, поскольку требования условия его основанности явно недостаточно. Единое есть образ основанности мира, а не его действительная основанность, образ его способности быть формируемым по данному принципу, однако, без связи со структурными свойствами этого «единого» (в нашей интерпретации – УРОВНЯ), дать адекватное определение невозможно.

Наша схема мира отражает наблюдаемое фундаментальное свойство – локальную не тождественность, что требует образа многоуровневой среды, где каждый уровень есть событийное множество, характеризуемое параметром кванта действия, – дополняет понятие единого и более того, является первой попыткой рационального его определения. Мир имеет образ уравновешенной и неразрывной среды, но неразрывность в сочетании с локальной нетождественностью не означает единого целого, а, наоборот, предполагает многофазность состояния, наличия фазовых границ, его структурность прямо вытекает именно из уравновешенности и неразрывности отдельных уровней, исключая какие-либо межуровневые взаимодействия и глобальные эволюционные процессы. Только такое устройство гарантирует соответствие образа наблюдаемой структуре мира, его представление в качестве мира объектов. Мир структурирован по принципу ряда квантов действия многофазной среды, каждому из которых соответствует данный уровень структурного равновесия среды.

В научном подходе к такому глобальному философскому вопросу будем исходить из принципа: «Сущность является; явление существенно», как одного из следствий уровневого подхода. Сам принцип является концентрированным выражением того основополагающего факта, что у нас нет метода непосредственного познания мира объектов. Единственное, что доступно нам, так это регистрация физических событий, которые мы трактуем, как проявление сущности, и на основании которых мы создаем образ, представление о сущности познаваемого. Естественно, что этот образ будет являться функцией наших регистрационных, познавательных возможностей. В любом случае сам факт конечности времени существования человеческого сообщества, в том числе и его институтов, таких, как наука, заведомо предопределяет конечность событийного поля, доступного исследованию. Именно потому понимание сущности всегда было, есть и будет как неполным, так и исторически развивающимся. Содержание познанного есть исторически определенное состояние системы понятий, изменяющееся вместе с развитием общества и его научной базы.

На различных этапах своего развития научная мысль рассматривала одни и те же наблюдательные факты с разных мировоззренческих позиций, с разными понятийными системами и формировала разные образы, соответствующие этим наблюдательным фактам. В любой конкретный исторический момент на основе конкретных исторических мировоззренческих позиций и соответствующей им конкретной исторической понятийной системы толкование некой суммы наблюдательных фактов, будет неизбежно происходить как отрицание предшествующего мировоззренческого образа, так и утверждение текущего. Более того, несмотря на потенциальную возможность существования полного знания (мир структурирован), уже самим фактом невозможности для любой физической информационной системы полного описания самой себя и, тем более, полного описания более обширного множества, каким является реальный Мир, частью которого и будет любая из информационных систем, - утверждается невозможность достижения полного знания за любой обозримый промежуток времени, а, значит, неизбежная перманентность обновления научного мировоззрения за любой, сколь угодно большой конечный временной промежуток, историзм образов.

Поскольку «сущность является; явление существенно», то любые представления об образе реальности допустимы к формированию не на основе каких-то своих внутренних озарений и убежденностей, а на основе реально фиксируемых существенных характеристик явлений. При этом философия исходит из того, что сама реальность по определению независима от наблюдателя, в том числе и от его наличия или отсутствия. Поэтому в явлениях приоритетными, именно существенными характеристиками будут в первую очередь инвариантные показатели, независимые от конкретной координатной системы. Независимость сущности от системы отсчета неукоснительно наблюдается в независимости ее проявлений, то есть в независимости физических событий. Это строго соответствует всем известным наблюдательным фактам. Физическое событие невозможно ни отменить, ни изменить, ни поменять его положение относительно других. Этот факт является одним из основных для выведения заключений о свойствах сущности.

Понимание принципа отсутствия непосредственного знания не допускает каких-либо утверждений о сущности, заведомо противоречащих наблюдаемым фактам. А фундаментальным наблюдательным фактом является то, что мир нам является не одним, единым событием, а событийным множеством, причем различимым множеством. Во всем событийном поле не может быть даже двух тождественных событий, поскольку обратное автоматически дезавуировало бы множество надежно установленных эмпирических закономерностей, к примеру, нарушало бы принцип причинности.

Фундаментальный факт событийной множественности надежно подтверждается и непротиворечиво дополняется столь же фундаментальным фактом конечности скорости распространения любого переносчика взаимодействия. И эти факты дополняются не менее фундаментальным фактом квантования любого события множества постоянной Планка, квантом действия.

В сочетании этих фундаментальных фактов мир нам является не произвольным, а вполне определенным образом: он предстает множеством отдельных различных сечений по уровню кванта действия. Такое явление себя сущности не противоречит допущению о существовании сечений сущности на других уровнях и в одной малости не соответствует образу единого неделимого целого. Эта малость заключена в полном отсутствии информации как о внутренней структуре события, так и о межсобытийных промежутках. Это полностью соответствует принципу независимости событийной основы (как сущности), а, стало быть, независимости ее проявления, то есть событийной независимости. Попытка же выявления структуры события заведомо предполагает воздействие на событие, то есть по умолчанию предполагает возможность воздействия на эту событийную основу, что вступает в противоречие с исходным постулатом ее независимости как сущности. Таким образом, каждое отдельное событие, как и каждый межсобытийный промежуток для нас являются не иначе, как единые и не делимые. Проблема только в том, что их (этих событийных промежутков и множеств) экспериментально фиксируемое множество.

Однако, не противоречащее всему вышесказанному допущение о возможном существовании сечений таким образом понимаемой сущности на уровнях, отличных от «нашего» кванта действия, существенно усложняет образ мира. Допущение заставляет нас предполагать, что, как мы не наблюдаем иных сечений, кроме сечений с «нашим» квантом действия, так и в иных сечениях с иным квантом действия не должны быть наблюдаемы «наши» сечения. Тогда, вводя более общее понятие другого уровня, мы имеем некоторые основания предполагать, что при ином кванте действия, некоторое наше событийное множество вполне должно наблюдаться неким монолитом, событийным или межсобытийным, а монолит наблюдаемого нами события на другом уровне вполне может оказаться (исходя из мысленного эксперимента о невозможности существования бесконечно делимого мира, как не имеющего основания для своего структурирования) событийным множеством с характеристиками, позволяющими наблюдать это событийное множество на нашем уровне именно как монолит.

Если закрыть глаза на принципиальные различия, то в нашей реальности мы имеем некие грубые аналогии этих введенных понятий, к примеру, «монолитная» капля воды оказывается множеством ее молекул. Косвенным, но неопровержимым подтверждением допустимости таких предположений являются все те же фундаментальные наблюдательные факты – среди «монолитных и неделимых» событий нет двух тождественных, события различимы. Более того, сам факт регистрации отдельных событий есть факт подтверждения наличия у них свойств, выделение его по некоторым признакам от всего прочего, значит наличие структуры. Более того, фундаментальный факт явления сущности как трансфинитного множества различимых событий позволяет сформировать утверждение о существовании по крайней мере двух событий, различие свойств которых заведомо меньше любого, сколь угодно малого, наперед заданного числа. Его следствием будет утверждение о бесконечности ряда квантов действия, то есть о бесконечности ряда уровней. Все это еще больше отдаляет нас от понятия целостности и заставляет предполагать не фундаментальность, следственность, второстепенность, условность принятого И. З. Цехмистро за основу параметра.

Кстати, не менее важно то, что мир, в качестве познаваемой сущности является не трансфинитным множеством свойств событий, а именно трансфинитным множеством различий свойств событий, где из конечности наблюдаемого множества свойств, вытекающего из структурировании мира по параметру кванта действия, следует неизбежный вывод о конечной структурной сложности образов, формируемых на их основе. Структурный образ любой системы наблюдаемого уровня конечен.

Мы постарались не обойти вниманием ни одно из доказательств, приведенных автором книги, которые он использует для подтверждения собственной правоты. Мы только несколько расширили эту доказательную базу, введя в содержание главы о самой Уровневой концепции физической реальности, и сущности принципа организации живых систем (о чем в книге вообще ничего не говорится).

Надеемся, что читатели смогут сравнить серьезность и обоснованность аргументов обеих подходов, и извлекут для себя ту информацию, которую, к сожалению, они едва ли смогут получить из других философских источников. Мы не утверждаем, что какая-то из предлагаемых систем взглядов есть истина, но надеемся, что их сравнение есть один из шагов в направлении к ней.

Мы сознательно сохранили последовательность глав книги, так как за основу взято именно ее содержание, и в той последовательности, которая вполне отражает и логику последовательного изложения наших идей. Да простит нас автор за это неизбежное сходство, вызванное единством материала и, конечно же, и в чем несомненная заслуга автора в части целенаправленного и профессионального подбора материала.

назад вперед