УРОВНЕВАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

(критика концепции целостности И.З. Цехмистро)

назад в оглавление вперед

8. Заключение:

Нарушение методологических принципов формулирования законов и следствий как основная ошибка холистической концепции.

Завершая наш разговор о холистической концепции науки, хотелось бы сказать об одной важной проблеме, которая волновала и автора, да и нас, при написании книги. Человечество имеет массу проблем и достаточно много вопросов, на которые нет ответа, и решение которых не будет найдено в обозримом будущем, а возможно и никогда вообще. Однако обычного человека эти проблемы волнуют незначительно, или он вообще не считает отсутствие исчерпывающей информации по ним критическим для его мироориентации. Однако, одна проблема на протяжении всего существования человечества тревожит сознание людей и постоянно понуждает их искать те или иные варианты ответа на брошенный с ее стороны вызов. Все люди задавались вопросами, все они выбирали те или иные варианты ответа на них, которые в избытке циркулируют в общественном сознании. Однако не существует ни одного рационального объяснения, которое бы могло удовлетворить человека, поскольку есть основание считать абсолютное знание трансфинитным и любое конечное заключение приближенным. Не удивительно, что и И. З. Цехмистро не избежал искушения дать свой ответ. Более того, именно ответу на него и посвящена его работа.

Однако успех даже приблизительного решения проблемы определяется во многом тем, на сколько адекватно она сформулирована. Можно конечно обойтись и без этого методологического этапа. Можно объяснить методологические вопросы задним числом, подгоняя их под полученный ответ. Но то не всегда оправдано и ведет к искажению самого ответа и отсутствию критериев его проверки.

Как мы уже отмечали ранее, любой вопрос есть порождение мыслительной деятельности, а следованно так или иначе опосредован реальностью. То есть, если мы правильно формулируем вопрос, правильно выделяем проблему (так как проблему можно сфальсифицировать) – то существует большая доля вероятности, что на рациональном уровне ответ может быть получен, хотя бы как описание действия выделенной особенности функционирования объектов, проявляющееся через их воздействие на наши органы чувств и сознание.

Для успешности решения задачи формулирования вопроса и получения ответа, нужно еще раз понять, что такое философия, и что есть «всеобщие философские свойства». С позиции уровневой концепции не существует особых всеобщих свойств, то есть свойств, обладающих глобальными характеристиками, в силу все той же Лоренц-инвариантности среды. Чем ближе системные свойства к первоисточнику, к явлению сущности, тем более они фундаментальны. Поэтому физика и есть наука о свойствах событий, то есть основания мира, о свойствах фундаментальных объектов. Не удивительно, что именно физика и дает ответ на вопрос: почему мир организован, и почему он есть мир. Все схемы, построенные на свойствах образа неразрывной среды уровня и его локальной фазовой неоднородности, есть следствия из соответствующих фундаментальных свойств событийных множеств. Того основания, что нет и не может быть более фундаментальных свойств, уже достаточно, чтобы объяснить процессы формирования объектов мира как образов множеств последовательностей событий. Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод о завершении периода научной философии, и окончательного формирования последней в качестве методологии познания, о чем уже говорилось во вступлении. Правильное использование познавательных методов гарантирует успех в получении научного результата.

Все содержание работы И.З.Цехмистро, помимо его воли, собственно и посвящено определению одного из фундаментальных свойств, как некого глобального, соответственно общего, а так же развертыванию следствий из его определения для их практического применения. Речь идет о самом сложном и загадочном свойстве мира как способности его быть организованным, то есть быть миром. Мы уже изложили наше видение этой проблемы, и в данной части попробуем конкретизировать культурологические аспекты решения этого вопроса.

Не углубляясь в историю вопроса можно только указать на его особую мировоззренческую значимость, как вопроса лежащего в основе всей системы религиозного мировосприятия, где одним из ответов на него является его определение в качестве особой сущности – Творца. Для идеалистических, да и материалистических учений, которые есть, по сути, религиозные формы ответа на него, в качестве оного предлагают различные определения субстанции, где она, или ее атрибуты, есть то же самое определение особой сущности, которая якобы и ответственна за существование мира, за его возможность быть миром объектов. Происходит своего рода персонификация физического свойства.

Из каких соображений исходят, наделяя понятие субстанции свойством быть заменой понятия Творца? Соображения сводятся к тому, что ни субстанция, как некая основа мира, ни ее различные, в разных философских концепциях, обозначения: природа, мир, вселенная, материя, разум, принципиально ни чем не отличаются по своей сути от основного базисного определения, наделяются единым понятийным содержанием, которое дано в мифологических и религиозных мировоззрениях. Особо хочется отметить, что собственно ошибка, о которой пойдет речь чисто «техническая», то есть относится не к содержательным, а к методологическим аспектам процедуры определения, несоблюдение которых и определило несоответствие реальности и самих определений.

Как нам кажется, вопрос был изначально сформулирован не только некорректно, но и в неправильной форме: не почему существует мир, а кто создал мир? Первоначальный, судя по всему, был ответ – основой мира является Бог, Творец. Таким образом, сущность ответа заключалась не столько в форме, сколько в содержании: мир так или иначе, но сотворен, что подразумевало именно наличие некой сущности (бога), способной этот мир создать. Если форма ответа подвергалась в последствие большой критике, то содержание ответа осталось неизменным – мир должен быть сотворен особой сущностью. Это содержание и отразилось в понятии субстанции. Причем конкретный «творец» всегда воспринимался в псевдонаучном контексте отдельно от его функции, которая и есть способность быть творцом мира. Иными словами в дальнейшем вместо ответа на вопрос: почему мир существует? – поиск сводился к выбору кандидата на роль субстанции: что (или, кто) сотворил мир?

Как мы видим, здесь имеет место подмена образа действия свойства, отвечающего за структурное бытие мира, с образом религиозного ответа на этот вопрос – кем (чем) мир сотворен. Научная постановка вопроса существенно корректней: как мир являет себя? Вместо поиска фантома «первопричины» предлагается изучение самого явления. Логика исключает причинные разрывы и, вместе с этим, понятие «беспричинной первопричины», как, впрочем, понятие «последней» причины без следствия.

Если религии рассматривают свои ответы (только Творец) в качестве системообразующего для присущего им осмысления мира, то все философии, которые воспринимают содержание вопроса из содержание ответа (хотя и отрицают его форму) - так же являются религиозными по-сути философиями. Данное искажение формирует и особую организацию философских теорий, как отвечающую данному условию наличия в мире персонифицированной творящей силы. Так категории (законы) такой философии объединяются по принципу подчинения главному свойству, которое и определяет существование всех других, являющихся его атрибутами. Такие искажения до сих пор не позволяют разглядеть подлинное содержание проблемы, обнаружить уже данный ответ, и сформулировать его следствия. Так же данное состояние отрицательным образом сказывается и на формировании собственного мировоззрения ученого, большое число которых так или иначе склонны обращаться к вере, как истинному, по их мнению, знанию.

Нет первосвойства первопричины, отвечающего за «причину» существование мира, за его наличие в качестве такового, но есть способ свойственно, значит структурно, описать его явления.

Именно неограниченное число уровней и различие их по соответствующему параметру кванта действия и делает их независимыми друг от друга, что обеспечивает им структурную определенность, которая проявляется во множественных отношениях образующих уровень объектов. Физически такой уровень представляется в образной форме, как Лоренц-инвариантная среда, на которой выделяются только локальные множества с ненулевыми разными параметрами, а не отдельные точки, что не противоречит как существующим научным представлениям, так и тем фактам реальности, которую мы можем наблюдать, а это очень большой объем информации, каковую мы получаем из наблюдений над миром.

Мы старались исходить не из стандартного подхода к его формулированию в традиционных философских системах, а из понимания наличия следов действия свойства, которые фиксируются в нашем сознании в виде образов и интуитивных вопросов. Так, давая определение образу, то есть, пытаясь описать действие свойства, мы и смогли найти его научный аналог, который рационально объясняет его, то есть представляет в форме понятий таковым, каким мы его наблюдаем в изменениях объектов. Именно такое определение оказалось пригодным для его использования в научной практике для выведения общенаучных следствий, что и было продемонстрировано.

На неразрешимости некорректно поставленного вопроса долгие годы спекулировали церковь, государство, ученые. Большинство идеологических взглядов в обществе основываются на выборе того или иного решения этой проблемы, как главного абсолютного закона, который должен определять перспективы развития общества, направление его главных усилий, а так же определять приоритеты и ценностную ориентацию самого человека. Поэтому выбор той или иной формы определения данного свойства до сих пор остается как бы ключевым в выборе и идеологии, и образа жизни.

Современная наука оказалась не в силах разрешить эту проблему доступными ей мировоззренческими средствами. Опора же на традиционные формы «решения» этой задачи привела к философскому плюрализму как идеологическому базису мировоззренческой беспринципности. Именно с этих же позиций смотрит на роль методологии науки и И.З. Цехмистро. Он так же предлагает свое решение проблемы объяснения, описания действия свойства отвечающего за организованность мира, за его возможность существовать в качестве мира объектов. Однако его решение, которое так же имеет уже названные методологические изъяны, не вполне соответствует идеалу рациональности, и непосредственным образом опять сводится к одному из вариантов определения субстанции, или выбора формы творца. Таковым творцом, таковой основой мира в его книге выступает понятие Единого, неделимого на элементы Целого. Основные претензии к данному определению уже были высказаны ранее. Остановимся только на методологических изъянах, которые не позволили автору реализовать его интуитивно абсолютно корректный замысел: вырваться за границы традиционных вариантов решения.

По мнению автора, причиной отделения ответа от содержания явилось обожествление, персонификация Логоса. Способность человека отражать мир в форме рациональных операций создала, по мнению автора, убежденность в существовании некой рационально познаваемой силы, которая и обеспечивает это его рациональное устройство, его наличие в качестве мира. С нашей же точки зрения персонификация Логоса, это только одна из разновидностей атрибутивного формального видоизменения религиозного определения сущности творца. Собственно говоря, древние философы всегда ставили на первое место в этой иерархии какие-нибудь природные силы – стихии. Но в основе этих сил УЖЕ лежал религиозный ответ на вопрос о причинах существования мира как мира объектов: у мира есть Творец, он сотворен. Поэтому нам представляется не существенным то, что со времен элеатов появилась еще одна разновидность субстанции – Логос. Сам образ действия свойства организованности мира уже был отделен от его определения, и более того заслонен одним непререкаемым ответом – есть только первопричина, Творец, его и надо определить. Именно иррациональность самого вопроса сформировала образ того Творца, который мы имеем со времен зарождения христианства. Здесь автор, несомненно, прав.

Однако он не замечает, что вражда философий, религий, мировоззрений идет в основном не в плане выбора методов рациональности, а в плане выбора определений и исключения или не исключения других названий, а соответственно и сторон им соответствующей действительности, из названия и содержания единого Творца всего.Если за основу мировоззренческого ответа на этот вопрос выбиралось, например, понятие Природы, Мира, материи, то это учение закономерно исключало из самого содержания творца свойства присущие духовной стороне бытия человека, и определяло их как вторичные производные. А если за основу бралось понимание мира как сотворенного духовной силой, Богом, то из этого определения в качестве его содержания исключалось значение материальных аспектов бытия, которые воспринимались как косные, как лишь инструменты в руках Бога-Творца. Существуют и комбинированные варианты.

Мы сознательно отступаем от такой традиции, которая не обращается к реальному содержанию смысловой части вопроса, а заменяет его поиском формы для уже полученного определения. Мы тем самым вообще снимаем вопрос о первичности и вторичности – с нашей точки зрения, все есть мир, все феномены равноправны, и их статус не зависит от их якобы большей или меньшей близости к субстанции. Все это атавизм религиозного мировоззрения, некорректность вопроса о первопричине.

Как большой философ, Цехмисто точно чувствует существо проблемы, но, в своих решениях ни на шаг не продвигается к намеченной им же цели: дать адекватное определение свойства, отвечающего на вопрос «почему?». Речь опять идет о первопричинности чего-то: вероятностей ли, или чего-то другого. Следовательно, и ответ подразумевает, что есть творец, что есть то, что автор назвал единым неделимым на множества ЦЕЛЫМ. Мало того, что такое целое уже изначально есть отражение того самого элементаристского взгляда на мир, который критикует автор, так как для выделения даже такого единичного целого уже надо иметь некоторую сущность, с которой можно сравнить это целое, а это уже определяет ее делимость, не целостность. Но автор прямо приписывает ему способность быть такой сущностью, чья непознаваемая воля делает мир разумным, что означает на деле только одно – именно эта сущность сама и есть источник всех законов, которые мы познаем, но самою эту сущность мы тем самым познать не можем, так как она выводится за рамки мира, противостоит ему, не смотря на все старания автора соединить несоединимое. Кстати, это опять означает, что сама первосущность по крайней мере множественно структурна. То есть логические противоречия самой концепции с самой собой на лицо.

Однако, несмотря на это, Цехмистро чувствует правильный вопрос, он его "видит", и именно это заставляет нас относится к нему как к выдающемуся философу, чья интуиция опередила его возможности как теоретика и как публициста. Именно духом определения и ценна его концепция, так как она действительно выделила эту проблему во всей полноте ее следствий. Поэтому он так много пишет о переживании этого чувства, этого свойства мира. И его переживание адекватно образу действия данного свойства. Чего нельзя сказать о самом определении.

Мы постарались непредвзято показать, что не только само определение, но и его следствия и доказательства весьма двусмысленны и неубедительны. Поэтому вместо ответа на вопрос, который задает автор: «Почему природа разумна?», и который отвечает на него в духе концепции целостного, единого неделимого на множества, мы отвечаем на другой вопрос: «является ли структурность в природе?» и отвечаем, да, является и более адекватным потому будет не образ целого, а образ многофазной непрерывной среды. Это означает, что наблюдаемая среда неразрывна, многофазна и многоквантована, причем неразрывность среды предопределяет единство многих ее локальных свойств, в том числе и единство структурного действия на уровне, чему и придается атрибут «разумности».

Мир как структурированное множество, задан изначально наличием в нем различия фазовых и квантовых свойств неразрывной среды, то есть уровней, заданных для каждого своим квантом действия, который и определяет структурированность образа их пространственно-временного континуума, и который делит всю актуальность мира на структурированные по уровням системные множества. Так можно выразить чувство целого, которое и вызывает внутренний восторг, о котором пишет И.З. Цехмистро. Именно из недооценки структурного момента и вытекает фундаментальная ошибка Цехмистро, который за проблемой первопричинного единства не разглядел более фундаментальную проблему - проблему структуры явления (мира).

Именно рационализация процедуры определения свойств из анализа отраженных в сознании фактов, из явлений, как образов действия свойства, и позволила нам выйти на новое видение образа мира, которое имеет как рациональную форму, так и верифицируемые следствия. Это как раз то, к чему мы привыкли и к чему стремимся, имея дело с научным познанием, а не с религиозными методами отражения действительности.

Что касается выбора между религиозным и рационалистическим мировоззрениями, мы не будем провозглашать что «наука похоронила религиозную концепцию духовности человека», как это делает автор, применяя те же ненаучные методы для опровержения ответа, о форме которого мы говорили чуть ранее. Сменив вывеску над храмом, И.З. Цехмистро не устранил причину религиозного чувства, которое коренится и в нем самом, и которое дает ему силы видеть тот ответ, о котором он говорит. Он лишь создал еще один прецедент псевдонаучного «богохульства», и идолопоклонства. Для объяснения его ответа требуются во многом те же способы его понимания, какие использует и религия. Недаром он пишет о религиозном чувстве Уайтхеда, и говорит, что оно поразительным образом совпадает с его чувством.

С нашей точки зрения, рациональная форма ответа на заданный вопрос не должна вызывать никаких собственных эмоций для ее восприятия, она должна быть просто рационально изложена, то есть обладать всеми свойствами научности, а именно быть сопоставима и с традиционным общепринятым, и с частными воззрениями специалистов этой области, и иметь проверяемые следствия. Наука – самая последовательная из теологий поскольку изучает явление творения, а не личные озарения. Все это мы и постарались продемонстрировать. Однако следствия оформленные как схемы будущего развития мира и общества конечно могут вызывать эстетические и иные переживания. Важно только чтобы они соответствовали действительности, а не были плодом заблуждения или предрассудка.

В этой связи хотелось бы наметить хотя бы контуры стратегии построения той концепции духовности, к переходу к которой нас призывает автор.

Первым немаловажным философским выводом будет констатация не революции образа Вселенной, а его эволюции в сторону детализации, образно говоря, уточнения знаков после запятой.

Помимо некоторой детализации сегодняшней общественной системы понятий, нам представляется важным следствие об иррациональности понятия «пустого» пространства и представление вакуума, как нефизического объекта.

Важным является утверждение о невозможности глобальных взаимодействий, а, значит, и взгляда на Вселенную, как на «единую систему», невозможность не только ее «глобального развития», но даже существование такого понятия. Любой объект в мире конечен, локален, даже область «пустого» пространства, и нет глобальных объектов и систем, более того, единственным глобальным состоянием Вселенной, как множества систем, может быть только состояние устойчивого равновесия, что и подразумевает фантомность понятия ее эволюции.

И совсем уж незначительным следствием является развенчание фундаментальности некоторых философских динозавров, типа материи, пространства, времени, философских свойств и т.д., как "недоследствий" не вполне выделенного фундаментального свойства, что, впрочем, не означает, что трон останется пустым.

Второе. Мы не знаем, есть Творец или нет. Мы вообще не можем судить – что это такое. Если исходить из предположения творения мира Творцом, то неизбежными следствиями будут самостоятельность понятия Творца по отношению к творению и внешнепричинность творения. В Мире нет и не может быть ни Творца, ни «первопричины» творения, это по определению внешние по отношению к миру данности и потому в качестве творца не может выступать ни одна сущность, включая и человека и его функцию – разумное мышление. Мир никогда не был сотворен изнутри и поиски следов «акта» изначально, по определению пусты. Поэтому все попытки «поучаствовать» в этом процессе заведомо спекулятивны и авантюристичны и, кстати, являются вульгаризацией теологии.

Предлагаемая система понятий еще должна завоевать свое место в качестве научного мировоззрения, хотя бы доказав свою пригодность непротиворечивостью следствий, дабы не уподобиться известным религиям и социальным идеям, как это было в прошлом и всем хорошо известно к чему это привело на примере последнего столетия. Однако, она уже достаточно проработана для перевода из мировоззренческого «философского формализма» ее авторов в математический. Это представляется не только возможным, но и необходимым, поскольку, в отличие от ОТО, уровневая интерпретация неотделима от квантовых понятий. Но, это – задача не только авторского коллектива. Вместе с тем осознание неполноты любой текущей системы знаний не позволяет пребывать в иллюзии, что предлагаемая понятийная система – лучшая из возможных.

назад в оглавление вперед